Заур

Знаю, что неудобно писать о своей проблеме (вернее моего литературного героя), но мне больше некуда обратиться. Знакомых психиатров Бог меня не наградил. Дело в том, что я сейчас пишу повесть, в которой один из моих героев психиатрически болен. Но так я не врач, то дать определение его болезни не способен. у него реакция на утрату, которая длится 10-15 лет агрофобия. Только когда он любит, у него появляется чувство доверия к миру, и он преображается. Одним словом приведу рассказ его сестры из одной главы:

– В детстве, Рашид был подвижным и бойким мальчишкой. В семье его сильно любили и баловали, но больше всего он был привязан к матери, которая днём и ночью занималась только с ним. И хоть я старше брата на десять лет, и понимала, что так оно должно отчасти и быть, всё равно бывали дни, когда я всем сердцем ненавидела Рашида за повышенное материнское внимание к нему. Мама хотела вырастить из него как минимум кандидата наук. Когда брат учился в четвёртом классе, он стал победителем республиканской олимпиады по математике. Нашей радости не было предела, и чувство гордости за брата переполняло нас всех. Говоря всех, я имею в виду себя, мать и моего мужа. Отец к тому времени уже скончался. Но больше всех радовалась мать, ведь это она сама вырастила его, и только Бог знает, сколько любви, сколько сил и терпения было отдано этому ребенку. После этого она принялась изучать с ним физику и химию, по ночам читала классиков литературы, а на мои уговоры, что Рашиду временами надо поиграть во дворе с детьми твердила «оставьте в покое малыша, ведь растет будущий гений!». Но самое главное, ребёнок и сам не порывался присоединиться к друзьям со двора. У него был один единственный друг, – мама.
Может действительно всё так бы и произошло, и мать добилась бы достижений в области науки сына, если бы через год она не попала под колёса грузовика. И скорее всего, то, что происходит сейчас с Рашидом, началось там, где закончилась мать. После смерти матери Рашид замкнулся и стал недоверчив ко всем. Один Бог знает, как я смогла его вырастить, ведь у меня самой росла дочь.
Когда он окончил школу, мне удалось уговорить его пройти вступительные экзамены, которые он успешно сдал и поступил в Политехнический институт. И вот однажды, он вернулся домой прежним Рашидом. Улыбка не сходила с лица моего брата, а моя дочь, наконец, обрела настоящего дядю. Я не спрашивала у него причину перемен, дабы не спугнуть счастье. Он вновь стал общительным и активным, завёл много друзей, и по вечерам пропадал с гитарой наперевес. Я радовалась, что депрессия и тоска отступили, была счастлива, что всему этому пришёл конец. Но забыла об одной важной вещи – когда-то абсолютно всему приходит конец. Нашему блаженству тоже суждено было разделить участь всего уходящего.
Однажды, мы уже спали, когда он пришёл домой. Утром следующего дня, проснувшись, я попыталась поторопить его в институт, но дверь была закрыта на ключ. Долго я стучалась в его комнату, но он грубо отозвался и просил не беспокоить. Так дверь и осталась запертой для нас на долгие годы. Он отворял её лишь для того, чтобы взять поднос с едой и оставить свои экскременты. За пятнадцать лет, проведённых в добровольном заточении, Рашид не мылся и не брился. Через студентов, учившихся с ним в одной группе, я узнала, что причиной всему была девушка, которую он любил. Брат встречался с ней чуть больше года, и все были уверенны, что это будет продолжаться вечно. Но когда Рашид осмелился предложить любимой руку и сердце, она сказала, что он ей нравится, но замуж ей суждено выйти за сына родственника, которому её обещал отец. Вы же сами знаете, как это было в те годы, когда обрезали свои же корни. Хотя чего там, это до сих пор наша беда. Я сама выдала дочь за двоюродного брата.
Так Рашид и жил в своей комнате пятнадцать мучительных для нас лет. Муж с дочерью переехали в наш родительский дом, не вынесли зловония, исходившие из комнаты брата, а мне пришлось терпеть и молиться. Но однажды ночью, я услышала, как щёлкнул замок на его двери. Я автоматически поспешила к ней. Думала, что он выставил заполненные бутылочки мочи или же целлофановый пакет, но к моему удивлению он сам вышел из комнаты. От его вида я в ужасе отшатнулась. Он оброс до неузнаваемости и был похож на взъерошенного пуделя, у которого с трудом просматриваются глаза. Я будто рассмотрела страшное явление. Это как душа покидает тело. Я увидела человека, который так долго всматривался в свою бездну, что даже бездна взглянула на него. Меня охватило какое-то помутнение, чувство провала в его бездну, где холодно и сыро, где мерзкое зловоние давно немытых человеческих тел, пропитанных собственными экскрементами. Мне показалось, что на его ладони широко раскрывается пасть и из неё с истошным криком вылетает обнажённая душа.
Может тот ужас, отразившийся на моём лице, а может что-то другое, ибо я до сих пор не знаю, чему была причина такой агрессии, но он набросился на меня. Нет, он меня не ударил, а просто сбил с ног, повалил и стал яростно прижимать к полу так, что у меня ещё долго оставались синяки на плечах. Затем Рашид прогнал меня из дома в одной лёгкой ночной рубашке.
В тот день терпению мужа пришёл конец и на утро его забрала карета скорой помощи. Брата поместили в эту же больницу на десять лет, после которых он вышел вполне обычным человеком. Переехал в родительский дом, и даже устроился на работу ночным сторожем музыкальной школы. Там и началась его новая, настоящая жизнь после десятков лет заточений. Он встретил женщину, с которой прожил шесть счастливых лет. Мы были уверенны, что болезнь отступила навсегда. Но, всё повторилось, когда его жена умерла при родах. Почему я это всё вам рассказала? Просто мне хотелось, чтобы вы знали – когда он любит, у него появляется чувство доверия к миру, и он преображается.