"Наступило дикое время - время гоп-православия": интервью священника и гей-пары
13 ноября 2013
На то, чтобы организовать эту встречу, ушло почти полгода. Священнослужители отказывались разговаривать: кто-то говорил, что готов исповедовать геев, но не готов отвечать на их вопросы, кто-то просто не хотел "садиться рядом", кто-то называл эту тему "слишком скользкой". Наконец на разговор согласился один из настоятелей московских храмов, но только на условиях анонимности. Его собеседники - тележурналист Олег Дусаев и психолог Дмитрий Степанов вместе уже шесть лет. Вскоре после этого интервью они отправились в Нью-Йорк, где зарегистрировали брак. Участники встречи поговорили о проблемах, с которыми они сталкиваются в церковной жизни, о страхе и одиночестве, о внутреннем конфликте, о подвиге любви, о духовном опыте вне христианской общины, а также о том, что отталкивает людей от церкви и почему гомосексуальность не должна ею осуждаться:
Сноб: Почему вы согласились разговаривать на эту тему только анонимно?
Священник: К сожалению, в нашей церкви сложилась сегодня очень нехорошая атмосфера. Выстроена жесткая вертикаль власти. Священники запуганы. Нескольким известным церковным публицистам просто запрещено выступать в прессе. Вот совсем недавно одного очень хорошего интеллигентного батюшку (он произнес проповедь в Успенском соборе, которая не понравилась патриарху) отправили в другой приход, более отдаленный. И по всей Москве разослали очень жесткий циркуляр с известием об этом. Я анонимно даю интервью, потому что боюсь такого рода репрессий - боюсь за свою семью, за своих детей, за прихожан. Видите ли, священник - самая незащищенная профессия. Если меня запретят в служении, мне некуда будет идти.Сноб: А кто является репрессивным органом в церкви?
Священник: У нас единоначалие. От патриарха Кирилла исходит очень жесткий дух. При этом не всегда понятно, что он хочет, а его окружение может на этом играть.
Сноб: А что требуется от священников, кроме послушания патриарху и государю?
Священник: Непонятно, что конкретно требуется. С одной стороны, огромное количество формальных требований, а с другой - сделаешь что-нибудь не так, и попадешь под запрет... И потому мы боимся всего. А поскольку церковь играет сегодня в большую политику, то из нее уходит непосредственное церковное, христианское содержание... И просто говорить на темы пастырские, духовные становится даже и опасно. Вот вы, как люди внешние, обращаетесь к церкви, чтобы найти в ней ответы на свои духовные вопросы, но вы их не найдете, потому что они отошли на второй план. И я очень хорошо понимаю тех священников, которые отказались с вами говорить.
Сноб: У меня вопрос ко всем троим: чего вы ждете от этой встречи? Зачем она вам?
Олег: Больше десяти я лет был воцерковленным человеком. Я человек искренний и, как мне кажется, честный, любящий Бога. Не только называющий себя христианином, но и, надеюсь, являющийся им. У меня долгие годы был сложный внутренний конфликт - моя гомосексуальность и важная для меня церковная жизнь. В церковном понимании гомосексуальная жизнь - грех. И я очень долго боролся с собственной гомосексуальностью - в первую очередь - с помощью церкви, с помощью Святых Таинств. Кроме того, в околоцерковной среде существует ряд инициативных групп, которые помогают людям бороться с гомосексуальностью.
Сноб: Как проходит эта борьба?
Олег: Постом, молитвой, участием в церковной жизни. Духовники объясняют, что это крест, это искушение. Моя жизнь проходила очень сложно, пришлось даже обращаться за психологической и психиатрической помощью. Ведь не одобряются не только отношения с мужчиной, но также, например, мастурбация. Таким образом, сексуальная сфера становится полностью закрытой для человека с гомосексуальной ориентацией, который пытается остаться в Церкви.
Знаю, что некоторые духовники советуют таким людям, как я, жениться на девушке, повенчаться, и слава Богу, что я не пошел по этому пути: представляю, каким адом стала бы жизнь моей жены. И моя собственная.
Этот конфликт длился в течение многих лет: в 15 я сознательно крестился и до 26 вел борьбу с собой...
Каждую субботу ходил ко всенощной, каждое воскресенье - к Божественной Литургии. И я до сих пор себя очень странно чувствую. Церковь для меня - родной дом, из которого меня как будто изгнали... Несмотря на то что меня никто не отлучал. Пока (смеется).
Мне необходимо церковное общение: я всегда чувствовал потребность быть внутри сообщества христиан, которые хотят общаться с Богом и друг с другом, которые связаны живой верой и живой любовью не только к Богу, но и друг к другу. И мои самые тяжелые травмы последних месяцев связаны с тем, что если я слышу нелицеприятные слова в свой адрес, то слышу их прежде всего от людей, называющих себя верующими.
Меня они называют содомитом. Желают мне, чтобы моя жизнь превратилась в ад. И теперь я с грустью вижу, что в нашем обществе есть огромное количество людей, которые называют себя христианами, но не являются таковыми.
На мой взгляд, я никогда не был человеком, ведущим развратный образ жизни. У меня постоянный партнер, с которым мы много лет вместе. У нас обычная, многим даже может показаться, скучная семья. Мы любим проводить время вместе, читать книги, смотреть кино.
Наступило дикое время - время гоп-православия": интервью священника и гей-пары
13 ноября 2013
На то, чтобы организовать эту встречу, ушло почти полгода. Священнослужители отказывались разговаривать: кто-то говорил, что готов исповедовать геев, но не готов отвечать на их вопросы, кто-то просто не хотел "садиться рядом", кто-то называл эту тему "слишком скользкой". Наконец на разговор согласился один из настоятелей московских храмов, но только на условиях анонимности. Его собеседники - тележурналист Олег Дусаев и психолог Дмитрий Степанов вместе уже шесть лет. Вскоре после этого интервью они отправились в Нью-Йорк, где зарегистрировали брак. Участники встречи поговорили о проблемах, с которыми они сталкиваются в церковной жизни, о страхе и одиночестве, о внутреннем конфликте, о подвиге любви, о духовном опыте вне христианской общины, а также о том, что отталкивает людей от церкви и почему гомосексуальность не должна ею осуждаться:
Сноб: Почему вы согласились разговаривать на эту тему только анонимно?
Священник: К сожалению, в нашей церкви сложилась сегодня очень нехорошая атмосфера. Выстроена жесткая вертикаль власти. Священники запуганы. Нескольким известным церковным публицистам просто запрещено выступать в прессе. Вот совсем недавно одного очень хорошего интеллигентного батюшку (он произнес проповедь в Успенском соборе, которая не понравилась патриарху) отправили в другой приход, более отдаленный. И по всей Москве разослали очень жесткий циркуляр с известием об этом. Я анонимно даю интервью, потому что боюсь такого рода репрессий - боюсь за свою семью, за своих детей, за прихожан. Видите ли, священник - самая незащищенная профессия. Если меня запретят в служении, мне некуда будет идти.
Сноб: А кто является репрессивным органом в церкви?
Священник: У нас единоначалие. От патриарха Кирилла исходит очень жесткий дух. При этом не всегда понятно, что он хочет, а его окружение может на этом играть.
Сноб: А что требуется от священников, кроме послушания патриарху и государю?
Священник: Непонятно, что конкретно требуется. С одной стороны, огромное количество формальных требований, а с другой - сделаешь что-нибудь не так, и попадешь под запрет... И потому мы боимся всего. А поскольку церковь играет сегодня в большую политику, то из нее уходит непосредственное церковное, христианское содержание... И просто говорить на темы пастырские, духовные становится даже и опасно. Вот вы, как люди внешние, обращаетесь к церкви, чтобы найти в ней ответы на свои духовные вопросы, но вы их не найдете, потому что они отошли на второй план. И я очень хорошо понимаю тех священников, которые отказались с вами говорить.
Сноб: У меня вопрос ко всем троим: чего вы ждете от этой встречи? Зачем она вам?
Олег: Больше десяти я лет был воцерковленным человеком. Я человек искренний и, как мне кажется, честный, любящий Бога. Не только называющий себя христианином, но и, надеюсь, являющийся им. У меня долгие годы был сложный внутренний конфликт - моя гомосексуальность и важная для меня церковная жизнь. В церковном понимании гомосексуальная жизнь - грех. И я очень долго боролся с собственной гомосексуальностью - в первую очередь - с помощью церкви, с помощью Святых Таинств. Кроме того, в околоцерковной среде существует ряд инициативных групп, которые помогают людям бороться с гомосексуальностью.
Сноб: Как проходит эта борьба?
Олег: Постом, молитвой, участием в церковной жизни. Духовники объясняют, что это крест, это искушение. Моя жизнь проходила очень сложно, пришлось даже обращаться за психологической и психиатрической помощью. Ведь не одобряются не только отношения с мужчиной, но также, например, мастурбация. Таким образом, сексуальная сфера становится полностью закрытой для человека с гомосексуальной ориентацией, который пытается остаться в Церкви.
Знаю, что некоторые духовники советуют таким людям, как я, жениться на девушке, повенчаться, и слава Богу, что я не пошел по этому пути: представляю, каким адом стала бы жизнь моей жены. И моя собственная.
Этот конфликт длился в течение многих лет: в 15 я сознательно крестился и до 26 вел борьбу с собой...
Каждую субботу ходил ко всенощной, каждое воскресенье - к Божественной Литургии. И я до сих пор себя очень странно чувствую. Церковь для меня - родной дом, из которого меня как будто изгнали... Несмотря на то что меня никто не отлучал. Пока (смеется).
Мне необходимо церковное общение: я всегда чувствовал потребность быть внутри сообщества христиан, которые хотят общаться с Богом и друг с другом, которые связаны живой верой и живой любовью не только к Богу, но и друг к другу. И мои самые тяжелые травмы последних месяцев связаны с тем, что если я слышу нелицеприятные слова в свой адрес, то слышу их прежде всего от людей, называющих себя верующими.
Меня они называют содомитом. Желают мне, чтобы моя жизнь превратилась в ад. И теперь я с грустью вижу, что в нашем обществе есть огромное количество людей, которые называют себя христианами, но не являются таковыми.
На мой взгляд, я никогда не был человеком, ведущим развратный образ жизни. У меня постоянный партнер, с которым мы много лет вместе. У нас обычная, многим даже может показаться, скучная семья. Мы любим проводить время вместе, читать книги, смотреть кино.
И эта сегодняшняя встреча - моя попытка диалога между пастырем и мирянином, который не понимает, за что он страдает, за что лишен возможности приобщаться Святых Христовых Тайн и на каком основании объявляется, в том числе в среде христиан, что он - хуже всех... Мне грустно слышать то, что сейчас сказал батюшка: получается, что мы равно напуганы, равно растеряны...
Дима: Мне в первую очередь важна встреча, важен контакт. Я всегда культивировал в себе научную картину мира. Потому для меня эта встреча в новинку. Но я рад услышать слово пастыря. В отличие от Олега, знание того, что я гомосексуал, не мешало мне обращаться к Богу, не мешало чувствовать Его отклик. Я всегда общался с Богом в молитве. С 13 до 21 года я каждый день молился. Не в церкви, а просто обращаясь к Богу перед сном. И это был не ритуал, это было общение. Я чувствовал в эти моменты, что не один. Это состояние с лихвой компенсировало мне то, что я не состою ни в какой общине. Что дал мне этот опыт? Чуткость к человеку, который находится рядом со мной. Для меня этот духовный опыт был важен. Быть рядом с другим человеком, уважая отличие этого человека от себя.
Сноб: У тебя совсем не было внутренней борьбы по поводу твоей ориентации?
Дима: Не было.
Сноб: Ты ведь жил в провинциальном городе.
Дима: Да, я чувствовал, что многие агрессивно настроены по отношению ко мне, но внутреннего конфликта у меня не было. Я понял, что я такой и что мне предстоит быть таким. Я осознал свою сексуальность в 11 лет и понимал, что интересуюсь только сверстниками своего пола.
Олег: Я в 10 лет осознал свою сексуальность и могу сказать, что меня никогда не влекли девушки.